В одной деревне, в краю, где бывают теплые зимы и прохладное лето жил крестьянин. Звали его Мирослав. Любили его соседи за открытость, честность и трудолюбие. От того, говорили, у него и пшеницы полны закрома, что характером он был годен и славен. Семья у него была большая, жена умница-красавица, детишки прехорошенькие, семеро числом. Жил он, не тужил, да однажды приключилась с ним странность: стал он замечать, будто кто ходит за ним по пятам, коли на прогулку иль по делу из дому выйдет. Оглянется – нет никого позади. Думает, показалось. Только стало ему и дома не по себе – будто кто-то смотрит на него в оконце. И от взгляда этого чувствовал он, как озноб пробегает по коже – легкий такой холодок, словно ветер в избу зашел, хоть и дуть-то ему неоткуда.
Стал Мирослав дома все время просиживать у самого очага, чтоб от холода того отгородиться, но не отпускает взгляд. Жена его спрашивает, не захворал ли? А ответить-то ему нечего. Может и захворал. А она не отстает:
- Конец года на носу! Ты бы до соседней деревни добрался, да детишкам подарочков купил. Может, и мне гостинец сыщешь.
Делать нечего, собрался Мирослав в дорогу. Соседняя деревня была недалече – на другом берегу небольшой речки. Ходили все туда пешком, так что сани можно было оставить дома за ненадобностью. Идет он, идет, а спиной чувствует чье-то присутствие. Добрался до деревни, купил подарков домашним, пошел назад, а все-т взгляд чужой его не покидает. Набрался он храбрости и говорит:
- Кто ходит за мной, да за окошком дни проводит на меня глядя – покажись, не обижу!
Смотрит – только что ничего впереди, кроме снега, не было, а уж стоит некто в легком не по сезону льняном балахоне до пят: волосы белые, как у глубокого старика, завиты кудрями, густые, легкие, как кучевые облака летом. Лицом незнакомец был бел, телом худ, как после долгой болезни, рук не видно – спрятались в широких долгих рукавах, а на лице его играла улыбка.
- Сделай дело, подари мне тело! – говорит.
- Что? – опешил Мирослав.
А тот повторяет:
- Сделай дело, подари мне тело!
Подумал крестьянин, что умом повредился и припустил в родную деревню прямиком к знахарю.
Тот умел многое: знал травы, дружил со зверями и птицами, разгадывал сны, советы давал разумные и помогал от хворей разных избавляться.
Заходит Мирослав к нему, жалуется на свое горе, а знахарь советует:
- Не бойся, знаю я, кто к тебе привязался. Это дух снежной зимы.
- Что ж ему от меня надо?
- Пришел он спросить с тебя долг за дружбу и заботу. Это он хранил твои посевы зимой. Каждый дух когда-нибудь хочет почувствовать, что такое, быть человеком. Я тебе помогу его мечту осуществить, но тело ему и кров предоставишь ты.
Кивнул Мирослав обреченно. Стал смотреть, что замыслил делать знахарь. Взял тот с полки окарину, дунул в нее и говорит:
- Возьми лопату, да гору снега во дворе накидай с человеческий рост. В середину горы той положи эту окарину. Это будет сердце для тела. Вложил я в нее частицу животворную. Чувствуешь, теплая?
- Угу, - кивает Мирослав.
- Позови духа снежной зимы, пусть возьмет твою руку в свою. Ею отделите вместе от снежной горы лишнее. Да приготовь теплую одежду заранее.
Взял Мирослав окарину и пошел делать, как велено было. Накидал гору снега, весь упарился, передохнуть присел, а дух тут как тут, за руку тянет – давай, мол, заканчивай дело. Хотел работник в рукавице тело лепить, да не может так его руку напарник держать – пришлось снять. Замерзают пальцы, деревенеет кисть, стопорится работа. Дух к груди Мирослава потянулся, кивает и трогает то место, где за пазухой была спрятана глиняная флейта. Достали они ее. Положил седой друг окарину крестьянину в руку и стал ею по снегу водить – тот тает. Стало спориться дело.
Серые сумерки опустились на деревню, как покрывало, когда работа подошла к концу.
Вложил Мирослав окарину в грудь снежной скульптуры, вошел в нее дух, вмиг стала она человеком.
- Холодно, - запричитал дух в человеческом теле.
Спохватился крестьянин, выдал ему одежду, набросил шубу, велел обуваться в валенки, да в дом к очагу греться повел. Жене сказал, что друг это его из деревни соседней, живет одиночкой, поэтому в семье ему праздник справить будет полезно.
Сидит дух у очага:
- Тепло, - говорит и довольно улыбается.
- Как тебя звать-то? - спрашивает Мирослав.
- Живу без имени и без времени, - отвечает дух.
- Так я тебе имя придумаю. Будешь зваться Сивушкой.
Дали ему парного молочка попить с пенкой.
- Питье по цвету снежно, во рту мило и нежно.
- Твой друг сказитель? Али певец? – спрашивает жена Мирослава.
- Э, да! – не решился он правду сказать, еще за скорбного умом примут…
А Сивушка тем временем взял на руки хозяйского кота, тот мурлычет, ласкается.
- Шерстка гладкая, песня сладкая! – на распев повторяет дух.
Жена к нему подсаживается, просит спеть песню. Испугался было Мирослав, что раскроется его хитрость, да Сивушка покивал и поет:
Ветер дует, холод прочь.
Наступает в мире ночь.
Серебристая луна
Из-за туч слегка видна.
С неба крошево-кристалл
Рассыпаться всюду стал -
Пляшет снежный хоровод,
И к концу подходит год.
- Ах, как славно ты поешь! Оставайся у нас подольше!
- Я бы рад, но суров уклад. Коль надолго пропаду, провороню я беду.
Пел Сивушка до самой ночи. И наутро пел – сны пересказывал. О красных птицах, что стерегут поднебесье, о желтых лошадях, которые лижут росу с широких листьев лопуха, да о зеленых людях, вплетающих в косы сорняки.
После захотел он покататься на санях. Мирослав тому не препятствовал. Быстро привык он к Сивушке и принял как брата родного.
Вышли они во двор и тут, смотрит крестьянин, со спины его спутника кто-то подошел и обнял. Вид он имел странный – лицо и руки как есть синие, волосы длинными темными космами спускаются, а вместо зубов ледышки.
- Холодно, - прошептал Сивушка и обмяк, да на бок завалился.
Подбежал Мирослав посмотреть, что с ним и отогнать супостата, а того уж и след простыл. А гость его дорогой лежит лицом бел, губами сиз, не шевелится. Отнес крестьянин Сивушку в дом, уложил ближе к печке, а сам отправился за знахарем.
Тот сразу засобирался, как про беду услышал. Пришел в хозяйский дом, подошел к лежанке, к губам Сивушки прикоснулся, руку у рта подержал, чтобы дыхание ощутить и говорит:
- Понял я, что за беда с ним приключилась. Напал на него дух холодной зимы. Извечный враг зимы снежной – теплой. Зовется Стужей. Узнала она про то, что ваш Сивушка сейчас в облике человека, и решила его погубить.
- Да что делать-то теперь? – испугался крестьянин за гостя и друга, схватился за голову.
- Есть у нас два пути. Первый – вытащить из него весь холод. Сделать это может только сама Стужа. Встретить ее, а уж тем более уговорить - шутка ли? Второй путь – нужно найти добровольца, который поделился бы с ним своим теплом.
- Перед тобой доброволец – вскинул голову Мирослав, распрямил плечи.
- Только тепла нужно много. Есть риск, что погибнешь.
- Так тому и быть, коли не сдюжу, - нахмурил брови крестьянин.
Только жена с детишками подслушали разговор, вбежали в комнату все вместе:
- Не допустим, - говорят. – Бери и наше тепло! Сивушка нам как родной, нужно спасти гостя!
- Все равно, - говорит знахарь, - может не хватить.
А все так на него пристально смотрят и молчат выжидающе.
- Ну, хорошо, хорошо! Я с вами. Так и дело быстрее пойдет. Возьмите меня за руку. Думайте о любимом.
Каждый представил, что ему любо было: кто брата, кто супруга, а кто-то из девочек и козочку в хлеву вспомнил. Положил знахарь свободную руку Сивушке на грудь.
Вздрогнул дух, затрепетали ресницы.
- Солнце вижу я во сне –
Беспокоится о мне.
Разливаются вокруг
Теплый свет, прекрасный звук.
Всюду радость и любовь.
Покидает холод кровь.
Шептал Сивушка, и с каждым словом голос его креп. Глаза открыл и поднялся с лежанки как ни в чем ни бывало. Обрадовалось семейство, стало благодарить знахаря.
- Нечего меня благодарить, сами все сделали, - бурчал он смущенно, но гостинец из рук хозяйки принял.
На следующий день Сивушка с детьми и в снежки играл, и на санях катался, и сказки им вечером сказывал, сидя на печи. Так они год и встретили все вместе.
Как перестал день идти на убыль, засобирался он. А крестьянин и знать не знает, как тому обратно вернуться. Делать нечего, пошел Мирослав снова знахаря беспокоить. Тот смеется, да учит:
- Ты ему баньку сготовь, с веничком, погорячее.
Так и сделал крестьянин. Повел Сивушку в баню. Водицей окатил и веничком хлестнул, смотрит – а вместо гостя лежит перед ним груда снега, а сам дух из тела выскочил.
- Ну, пока, дорогой гость. Захочешь, захаживай! – говорит Мирослав.
- Не окончен разговор,
Позови людей во двор.
Созвал крестьянин свое семейство и по просьбе гостя соседей пригласил. Вышел Сивушка на середину двора, руки свои белые к небу поднял. Набежали тучи. Повалил снег. Кристаллы падают все большие: с ладонь размером, а то и с две. Все их хватают, да снежинками меряются, диву дивятся. Повернулся Сивушка к Мирославу, молвил:
- Пусть всегда в твое оконце
Светит днем Ярило-солнце.
И исчез.